ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

В сухие, осенние вечера Третьяков обычно медленно прогуливался в саду около своего дома. Весь сад теперь умещался во внутреннем дворике галереи, стены которой охватили его сомкнутым кольцом. Тонкий пряный запах осени исходил от спелых яблок. Душистые голубые пихты порой нежно касались плеча. Третьяков ласково проводил рукой по их мягкой хвое.

Годы и болезнь подточили его здоровье. И если всем невзгодам он противостоял силой воли, то теперь и она не спасала от болезни и старости. Сердце подсказывало, что надо спешить, чтобы выполнить до конца все задуманное. Теперь, когда врачи запретили езду в экипаже, и этот маленький сад стал заменять ему дальние поездки, не без скрытой грусти прогуливался Третьяков каждый вечер по его милым дорожкам и высчитывал шагами место для новой пристройки, необходимой для размещения коллекции его покойного брата. Ясно представлял себе, как выкапывают остаток сада.

Потом устало опускался на скамью. Мысли о семье, о болезни жены неотступно сопровождали его в одиноких прогулках, не раз слезы набегали на глаза. Он думал: что ж останется, когда минет жизнь?

И сам себе отвечал, что, может быть, лишь искусству дано сохранить память об ушедшем и что лишь оно одно кровно свяжет сердца живые с сердцами, давно остывшими, заставит отступать смерть.

И тогда в глубине его души родилось гордое удовлетворение, что не напрасно долгие годы жизни отданы собиранию картин, труд не пройдет бесследно.

К ногам Третьякова опадали тихие листья, а над сумеречными крышами домов замирал чей-то далекий голос:

Надоели ночи, 
Надоскучили...

Замоскворечье засыпало.

В марте 1897 года Третьякову присвоили звание почетного гражданина города Москвы.

Так Москва благодарила его за драгоценный дар, за искреннее служение на благо людей. Третьяков гордился званием почетного гражданина, считая, что оно обязывает еще шире развернуть общественную деятельность. Тут же он отдал распоряжение о пятой по счету пристройке к галерее.

Работы начались, а Третьяков на несколько недель уехал за границу.

Дочери ему сообщали о ходе работы и, между прочим, о том, что садовник Герасим выкапывает остатки сада.

В ответ Третьяков, беспокоясь, спрашивал о деревьях и кустах из сада, где будет пристройка, взял ли их Герасим и пристроил ли куда их?