ПЕРВАЯ ПЕРЕДВИЖНАЯ

В одном из номеров еженедельного журнала "Нива" за 1870 год Третьяков прочел заинтересовавшее его сообщение: "В среде наших художников возникла почтенная мысль - устройство передвижных провинциальных выставок. При благоприятных обстоятельствах можно ожидать первой из подобных выставок осенью будущего года в Петербурге, а затем начнется ее странствование по широкой матушке России".

Это было одно из первых сообщений в печати о готовящемся организоваться Товариществе передвижных выставок. В кругу московских художников, близких к Училищу живописи, ваяния и зодчества, упорно поговаривали, как художник Г. Г. Мясоедов, вернувшись из Италии, высказал в беседе с художником В. Г. Перовым свою идею устройства товарищества передвижных выставок и горячо поддержавший его Перов посоветовал связаться ему с И. Н. Крамским. Будучи в Петербурге, Г. Г. Мясоедов изложил Крамскому свой план и сказал о желании некоторых московских художников объединиться с петербуржцами в Товарищество. Третьяков об этом знал.

И. П. Крамской с присущей ему энергией взялся за осуществление новой формы товарищеского союза художников. Необходимо было добиться официального разрешения выставок, а также решить все организационные задачи - определить состав Товарищества, выработать устав, найти форму и место устройства выставок.

Первое собрание членов нового Товарищества передвижных художественных выставок состоялось 16 декабря 1870 года. Первая выставка намечалась на осень 1871 года.

И. Н. Крамской огласил текст устава. "Товарищество имеет целью,- читал он, - устройство, с надлежащего разрешения, во всех городах империи передвижных художественных выставок в видах: а) доставления жителям провинции возможности знакомиться с русским искусством и следить за его успехами; б) развития любви к искусству в обществе; в) облегчения в делах художников сбыта их произведений. Устав утвержден Министерством внутренних дел 2 ноября 1870 года".

Члены-учредители поставили свои подписи под уставом. Один за другим подписались: В. Г. Перов, Г. Г. Мясоедов, Л. Л. Каменев, А. К. Саврасов, И. М. Прянишников, Н. Н. Ге, И. Н. Крамской, М. К. Клодт, М. П. Клодт, И. И. Шишкин, К. Е. Маковский, Н. Е. Маковский, В. И. Якоби, А. И. Корзухин, К. В. Лемох.

Теперь требовалось усиленно работать, чтобы представить на первой своей выставке действительно ценные в художественном и идейном смысле работы.

Третьяков следил за ходом работ, бывал в мастерских Перова, Саврасова, Прянишникова, Крамского, Ге и других художников.

Перову он заказал написать портрет драматурга А. Н. Островского; Крамского и Ге просил оставить картины за ним, то есть приобретал их, еще не видя окончательного завершения. Так было и с работами Саврасова и Прянишникова.

Понимание художественной ценности даже еще и не завершенных работ почти никогда не обманывало Третьякова. Именно эта способность видения помогала ему делать всегда точный отбор.

"Картину вашу берет Третьяков! - говорил В. В. Стасов.- Еще бы! Я должен сознаться, что это человек с каким-то, должно быть, дьявольским чутьем".

28 ноября 1871 года в отделе хроники "Санкт-Петербургских ведомостей" появилось следующее объявление: "Товарищество передвижных художественных выставок открывает в зале императорской Академии художеств с 29 ноября, в понедельник, выставку картин с платою по понедельникам в 1 руб., а в остальные дни недели 20 копеек за вход. Выставка состоит из произведений следующих художников: В. Ф.Аммона, г. Аммосова, А.П.Боголюбова, Н. Н. Ге, К. Ф. Гуна, Л. Л. Каменева, Ф. Ф. Каменского, М. К. Клодта, И. Н. Крамского, В. М. Максимова, Г. Г. Мясоедова, В. Г. Перова, И. М. Прянишникова, А. К. Саврасова, И. И. Шишкина".

В понедельник 29 ноября в Петербурге одни готовились к большому маскараду в дворянском собрании, другие с нетерпением ожидали открытия первой передвижной выставки.

Несмотря на холодный, пронизывающий ветер с Невы, к зданию Академии художеств на Васильевский остров к часу открытия выставки собралось много публики.

Наконец выставка открылась. Те, кто ожидал чего-то пышного и парадного, удивлены. Работ совсем немного, всего 48.

Здесь и картины, написанные маслом, и рисунки. Нет картин слишком больших по размеру, к каким привыкли на академических выставках, нет эффектных красок, патетических фигур. Все просто, строго, глубоко.

Замирают красные отблески заката на бесконечной дороге, и в золотом мареве рдеют вечерние деревья. Это пейзаж "Вечер" Шишкина. Мерзнет в санях, съежившись, бедный семинарист с пачкой книжек, перевязанных веревкой, а кругом великолепие снежной зимы. Едут, возвращаясь из города, извозчики. Все предельно искренне в этой картине Прянишникова "Порожняки".

Лица озаряются улыбкой при взгляде на картину "Охотники на привале" Перова, и тут же зрителя останавливает внимательный и насмешливый взгляд на портрете драматурга А. Н. Островского.

На вернисаж, кроме участников выставки, пришли профессора Академии, молодые художники, студенты, художественные критики. Ярко выделялась огромная фигура В. В. Стасова. Он взволнованно и звучно говорил: "Это люди с таким же талантом, что и прежде, но только голова у них другая, другая порода".

Может быть, незаметней, скромней других, молчаливо и сосредоточенно ходил по выставке Третьяков. В черном ладном сюртуке, с темно-русой бородой, чуть сутулый в плечах, он медленно и осторожно передвигался от картины к картине. Пристально и быстро взглядывал на полотна, отходил, наблюдал впечатление публики. Под лучшими работами висели таблички "Собственность П. М. Третьякова". Это были: портрет драматурга А. Н. Островского и "Охотники на привале" В. Г. Перова, "Погорелые" и "Порожняки" И. М. Прянишникова, "Майская ночь" И. Н. Крамского, пейзаж "Грачи прилетели" А. К. Саврасова, "Петр I допрашивает сына своего царевича Алексея в Петергофе" Н. Н. Ге. У последней собралось более всего публики. Там спорили, хвалили... Равнодушным эта картина никого не оставляла.

Третьяков внимательно ловил отрывки долетавших до него фраз. От сдерживаемого волнения он сделался бледней, чем обычно. Кончик носа его заметно вздрагивал, руки плотнее скрестились на груди. Долго смотрел он, не отрываясь, на пейзаж Саврасова "Грачи прилетели". Какое-то особое ласковое и грустное выражение светилось в его лице, в потемневших глазах... Окруженный группой молодежи, к картине Саврасова приближался Стасов. Он восклицал: "Взгляните! Взгляните! Как все это чудесно!"

Третьяков поспешил пройти в соседний с выставкой зал. Здесь он увидал большое полотно "Воскрешение дочери Иаира". Он подошел ближе и прочитал, что это конкурсная программа И. Репина, удостоенная большой золотой медали. Он понял, что попал на выставку дипломных работ выпускников Академии. Просмотрев другие программы, также удостоенные высших наград, Третьяков вновь вернулся к работе И. Репина.

Третьяков уже знал Репина - молодого, многообещающего художника, и теперь еще более укрепился во мнении, что это восходящее, блистательное дарование, из которого выйдет достойный собрат ныне признанным мастерам живописи.

После двухмесячного показа первой передвижной выставки в Петербурге ее перевели в Москву.

Выставку восприняли как одно из замечательных явлений в русском искусстве. Появилось множество печатных отзывов в газетах, журналах, книгах. Среди прочих особенно ценны высказывания писателей Ф. М. Достоевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина и художественного критика В. В. Стасова.

Определяя значение выставки, М. Е. Салтыков-Щедрин в журнале "Отечественные записки" писал: "Искусство перестает быть секретом, перестает отличать званых от незваных, всех призывает и за всеми признает право судить о совершенных им подвигах".

В декабрьском номере "Санкт-Петербургских ведомостей" Владимир Васильевич Стасов поместил статью "Передвижная выставка 1871 года". В своей статье он подробно разбирал достоинства отдельных произведений, представленных на выставке, давал лестные оценки и отмечал, что вся выставка в целом "является чем-то особенным, небывалым", так как она представляет собой "дружеское усилие самих художников и изумительное собрание превосходных произведений".

В статье Стасов упомянул и о Третьякове. В ту пору они еще не были близко знакомы.

Вот что написал Стасов: "Господин Третьяков - это один из самых злых врагов Петербурга, потому что он в первую же минуту покупает и увозит к себе в Москву, в превосходную свою галерею русского художества, все, что только появится у нас примечательного". И дальше: "Чего не делают большие общественные учреждения, то поднял на плечи частный человек - и выполняет со страстью, с жаром, с увлечением, и - что всего удивительнее - с толком. В его коллекции, говорят, нет картин слабых, плохих, но, чтобы разбирать таким образом, нужны вкус, знание. Сверх того, никто столько не хлопотал и не заботился о личности и нуждах русских художников, как господин Третьяков".