ВРЕМЯ УТРАТ

В эту зиму Третьяков пережил много тяжелого, впервые его семью постигло огромное горе. Подкралось оно неожиданно и унесло всю радость из жизни. В середине января вдруг заболел девятилетний сын Ванечка. Скарлатина дала осложнение на мозг. Мальчик несколько дней пролежал без сознания, а то утро, когда он наконец узнал отца и улыбнулся, было последним в его короткой жизни. Он умер ночью на руках родителей. Горю отца не было границ, он безудержно рыдал, уронив на грудь голову. Мать же поднималась наверх в комнату дочерей, и, обнявшись, они вместе безутешно плакали, вспоминая чудесного Ванечку: его волнистые русые волосы, серые задумчивые глаза, звонкий смех. Каким крепким и здоровым ребенком он рос! Иван Сергеевич Тургенев назвал его "Иваном-царевичем". Припоминали тот вечер, когда сестра Вера, играя "Прощание Манфреда с солнцем", услышала из-под рояля плач и, заглянув, заметила Ванечку.

"Ванечка, что ты, милый?" - спросила она тогда.

"Да понимаешь ли ты, что значит в последний раз видеть луч солнца",- проговорил он и заплакал еще горше.

Траура по Ванечке никто не носил. Его смерть совпала с приготовлениями к свадьбе старшей дочери Веры, выходившей замуж за пианиста Александра Зилоти. Первая дочь покидала отцовский кров.

"Свадьба дочери и смерть единственного сына, почти одновременно совершившиеся, перевернули всю нашу жизнь; а от последнего несчастья и теперь опомниться не можем",- записал некоторое время спустя Третьяков.

Но беда редко ходит в одиночку. В марте месяце до Третьякова дошло известие о скоропостижной кончине художника Крамского. Он умер во время очередного сеанса работы над портретом доктора Раух-фуса. Третьяков терял искреннего друга, умного советчика. Скорбь от утрат ни в чем не нарушила внешний распорядок жизни Третьякова. "У меня есть любовь к людям и служению на их пользу, и что бы ни случилось, я сумею не быть несчастным",- говорил он. Но радостного смеха с тех пор никто никогда от него не слышал.