Там, за Саянским хребтом... [1989 - - Советский музей 1989 Март

Марал смотрелся аппликацией на красноватом камне. Потом мы видели их сотнями, на много километров тянутся маральники вдоль Усинского тракта. Но тот, первый, отложился в памяти - как эмблема на «визитке» Тувы.

Сюда, за Саянский хребет, легко перемахнуть по воздуху, однако не советую, если раньше не бывали: самолет лишит впечатлений незабываемых.

...Машина взобралась на «крышу» хребта, и я попросил остановиться. Темно-зеленым бархатом, плавно повторяющим земные выпуклости и впадины, предстала отсюда тайга; внизу бежала речка и даже с изрядной высоты различим был каждый камень на дне - сохранились еще в Сибири чистые воды... Левый берег - сплошной скальный массив; из морщин его, невесть за что уцепившись корнями, повылезли сосны, кедр, кое-где и лиственные. Утро только-только расходилось, воздух был стылый и голубоватый... ну разве увидишь такое с самолета?

А не увидев, как прочувствуешь грусть этого фрагмента древнетюркского рунического текста, высеченного на каменной стеле с Элегеста: «Я стал не ощущать солнце и луну на голубом небе, горюя, от вас моих и от земли моей я отделился...»? Как понять истоки благоговейного, близкого к пантеистическому (хотя «официальная» религия - ламаизм) отношения тувинца к природе, сформировавшего его характер, его этические и эстетические представления?

История земли «лесных людей», как в древности называли тувинцев, - это история борьбы за выживание и возрождение маленького народа, о котором в 1910 году английский путешественник А. Каррутерс писал, что он «...несомненно, на верном пути постепенного угасания». Предрекали небытие тувинцам и до него: их земля была подкопытной для стольких искателей новых «жизненных пространств» и шальной удачи; не мир, но меч приносили сюда гунны, отряды Чингисхана, маньчжуры... Все это разоряло край и его культуру; исследователи, основываясь на археологических изысканиях, выстраивают «синусоиду», в которой пики расцвета сменяются долгими периодами упадка. Не стало письменности, появившейся около тысячи лет назад, разрушались поселения, храмы, крепости... Но не «угасли» народ и его культура, чему свидетельство и существование Тувинского республиканского краеведческого музея имени 60-и богатырей (по числу руководителей потопленного в крови антиколониального народного восстания в 1883-1885 гг.). Сама возможность возникновения музейного дела в Туве не об «угасании», конечно, говорит, ибо если народ способен выдвинуть из себя интеллигенцию, стремящуюся возродить национальную культуру, материализовать «любовь к отеческим гробам», - такой народ духовно себя сознает и продолжится в истории. В Кызыле еще в 1925 году возник «кружок урянховедения» (Урянхай - старое название Тувы. - Ф. А.), а четыре года спустя Политбюро ЦК ТНРП приняло специальное постановление об организации музейного дела в Туве. 30-е годы ознаменовались активной собирательской работой, комплектованием коллекций, ставших основой теперешних экспозиций; сотрудники музея с признательностью вспоминают о помощи АН СССР на той стадии; ценнейшие музейные предметы переселились тогда в Кызыл из фондов Эрмитажа. Наконец 26 марта 1942 года музей был открыт, а после вхождения Тувы в 1944 году в состав СССР получил нынешний свой статус.

Особое отношение тувинца к природе отчетливо выражено в естественнонаучном отделе. Не скажу, что свежестью повеяло от экспозиции: диорамный в основном принцип (а где иной в аналогичных разделах?), но хорошее впечатление от добротности таксидермических работ и от богатства экспонатуры. Здесь убеждаешься, что окружающая природа близка тувинцу не только потому, что искони предоставляла пищу, кров, одежду... Тувинец чувствует: «В ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык...»

Без этого чувства не родилось бы в древности и удивительное искусство резьбы по камню. Драконы и кони, маралы и барсы... Мощная экспрессия в этих изящных фигурках, поразительное ощущение материала, агальматолита. С лучшими европейскими изделиями такого рода успешно конкурируют изделия тувинских мастеров, богатую коллекцию этих скульптурок видит посетитель в музее Кызыла.

Стало быть, что все лучшим образом обстоит в главном музее автономной республики?

В других отделах развернуты экспозиции, рассказывающие об истории Тувы с древнейших времен до наших дней. Тут, переходя от витрины к витрине, от стенда к стенду, я постепенно терял интерес. Палеолит сменялся неолитом, период возникновения племенных союзов - скифским, эпохой великих кочевий... Дальше «узлы» истории важнейшие: Тува в составе различных каганатов. Но не странно ли: рассказывается в экспозиции о событиях, имеющих отношение исключительно к данной земле, а ощущение было такое, что все это я уже видел и не раз в других краях и музеях.

Безлико-шаблонная подача - вот причина подобной зрительной аберрации. Едва ли слово «подача» любезно сердцу музейщика. Но другого Марал смотрелся аппликацией на красноватом камне. Потом мы видели их сотнями, на много километров тянутся маральники вдоль Усинского тракта. Но тот, первый, отложился в памяти - как эмблема на «визитке» Тувы.

Стало быть, что все лучшим образом обстоит в главном музее автономной республики?

В других отделах развернуты экспозиции, рассказывающие об истории Тувы с древнейших времен до наших дней. Тут, переходя от витрины к витрине, от стенда к стенду, я постепенно терял интерес. Палеолит сменялся неолитом, период возникновения племенных союзов - скифским, эпохой великих кочевий... Дальше истории важнейшие: Тува в составе различных каганатов. Но не странно ли: рассказывается в экспозиции о событиях, имеющих отношение исключительно к данной земле, а ощущение было такое, что все это я уже видел и не раз в других краях и музеях.

Поделки народов Тувы

Безлико-шаблонная подача - вот причина подобной зрительной аберрации. Едва ли слово «подача» любезно сердцу музейщика. Но другого слова, применительно к увиденному, подобрать не могу. Трудно приложить понятие «концепция» к исторической экспозиции музея в Кызыле, если не считать таковой будто кем-то раз и навсегда «узаконенную» архаично-хронологическую... ну да, подачу материала. И ни на полшага от трафарета, ни тени попытки музейными средствами создать и научно безупречный, и одновременно, увлекательный, художественный, если угодно, образ времени и коллизий, суть которых хотят раскрыть.

Нельзя не сказать и о неполной, выразимся так, правдивости экспозиции, посвященной советскому периоду истории Тувы. Панораму достижений видит здесь посетитель - от победы к победе! Будто волшебно миновали Туву беды лихого прошедшего двадцатилетия, будто не накопилось в автономной республике, как и везде в стране, столько острейших проблем. А в экспозиции только грамоты, вымпелы, улыбки...

Поделки народов Тувы

Тем более, есть что показывать. Видел я здесь интереснейшие каменные скульптуры VI-VIII веков; дивной красоты национальную одежду; аппликации по коже; сумки, сплетенные из конского волоса, - искусство, в значительной мере ныне утраченное, а ведь незаменимая и красивая была вещь в быту арата... А фонды! - гордость и печаль местных музейщиков. Гордость, ибо богатые - 58,9 тысяч единиц хранения; уникальные предметы: тибетские рукописи XV-XVII веков, изумительные ювелирные изделия, живопись - Брюллов, Шишкин, Айвазовский... Печаль, потому что выставлена только десятая часть. Правда, и при таком раскладе проблем с посещаемостью нет: Кызыл не Париж, и существующий музей не на обочине общекультурного процесса в крае. Но ведь хочется-то иного уровня, иного простора...

Ясно ли, к чему клоню? - нынешнее помещение музея никак не соответствует нынешним же его потребностям. Директор Тамара Чашоловна Норбу показывала макет нового здания музея - намечен трехэтажным, стилизован под юрту, будет построен на кургане, в идеальном случае, говорила она, лет через пять, оттого и руки опускаются и менять ничего не хочется в старой экспозиции. Более боевито высказывался молодой энергичный министр культуры автономной республики Анатолий Сергеевич Серен:

- Положение с музеем я расцениваю просто как аварийное. Надо обязательно начать строить новый в 1989 году, иначе, так складывается ситуация, вообще неизвестно когда начнем. Мощности «Тувинстроя» мизерные, но деваться некуда, надо изыскивать возможности, сумели убедить в этом и обком партии и Совмин. Хотите ближе к концу года справиться у нашего председателя Совета Министров Владимира Ефимовича Серякова, как идут дела? Записывайте телефон...

Предполагаются в Кызыле и еще музеи - литературный, художественный, этнографический, музей под открытым небом, - материалов предостаточно. Но что это будет: самостоятельные учреждения или сеть филиалов под эгидой головного краеведческого? В первом случае - изначально низкая категория с соответствующей оплатой специалистов (где их еще взять?), неизбежный повтор в экспозициях этнографического и краеведческого музеев, и почему, кстати, краеведческий должен что-то передавать из своих фондов вновь создаваемым литературному и художественному?

С незапамятных времен пришло к нам изумительное искусство резьбы по агальматолиту - камню, вобравшему все оттенки красок богатой тувинской природы. Здесь кончается Тува таежная и начинается Тува синегорья.

Во втором случае многие из этих проблем снимаются, но не все: специалистов и сегодня в «головном» только девятнадцать человек, ни на что рук не хватает. И если «под эгидой», то тем более обостряется проблема экспозиционной концепции, чтобы не лить новое вино в старые мехи. Словом, есть резон обо всем подумать вначале, чтобы не оказаться потом перед необходимостью все переиначивать.

...Не вдруг тайга переходит в вольную степь, но к смене красок привыкнуть не успеваешь. Между тайгой и степью - Тува синегорья, а за горами невероятная заря, оранжевое с лиловым... Вспоминается Рерих. Мы ехали из Кызыла в Туран, где расположен историко-революционный музей, один из сегодняшних филиалов республиканского. Туран - самое первое русское поселение в Туве; минувшее с той поры столетие, равно как и статус города, не так давно присужденный, немногое изменили в его облике, в чем убеждают и старые фотографии в экспозиции музея. К вечеру улицы быстро безлюдеют, особенно по прошествии короткого знойного лета, оранжевая, как тыква, азиатская луна зависает над этой полудремой, но вдруг и взорвет ее веселая дюжина всадников, что с гиканьем протопочет по пыльной грунтовке, всполошив кур и свиней во дворах. Есть кино. Музей, открывшийся семь лет назад. И еще, представьте, театр - народный.

И есть молодая заведующая музеем Татьяна Евгеньевна Верещагина. Вот и поговорим о культуре. Надо сказать, что без нее в Туране театр бы не родился, как, впрочем, и самый этот музей, начавшийся со школьного. Сколько домов обошла Верещагина, беседуя со старожилами об истории Турана, сколько людей, взбудораженных ею, доставали из семейных архивов пожелтевшие фотографии, запечатлевшие важнейшие для района события; передавали в музей разнообразные предметы, представленные ныне в экспозиции!

Параллельно набирал дыхание и самодеятельный театр. Ставили «Пять вечеров», «Печку на колесе», «Прошлым летом в Чулимске»... Вот история. В соседний с Тураном Уюк по призыву «Учителя - в школы Урянхайского края!» в 1920-м приехал и два года здесь жил и работал Василий Ян, автор известной исторической трилогии - «Чингисхан», «Батый», «К «последнему морю». Однако мало кто знает, что им написано и несколько пьес; одну из них - «Сваха из Моторского» - Верещагина извлекла из фондов Минусинского краеведческого музея и поставила в народном театре. Спектакль возили по всему району, и всюду труппе сопутствовал успех.

Надо ли долго рассуждать о значении этой деятельности для Турана, всего района? По сути, ведь создан культурный центр, и повернется ли язык обозначить его словом «маленький»?

Сутки прожил я в Туране в доме у достойнейших людей, потомственных крестьян Екатерины Лазаревны и Семена Романовича Тарасенко. Пожилая чета; по полвека, считай, орошают эту землю тяжким трудовым потом, а на старости лет буренку не могут себе позволить держать: кормить нечем. А вокруг воспетые наши, некогда обильные просторы. Жизнь-то, конечно, продолжается, и шанежки на столе были удивительно вкусны, и вовсе не обреченно о тяготах сообщалось. Только раз произнесла Екатерина Лазаревна со вздохом: «Изработалась...» - и посмотрела на свои не знавшие маникюра руки.

На другое больше сетовали: раздружился народ в Туране за минувшие десятилетия, а как по-людски жили когда-то, не приведи господь, чтоб там воровство или пьянство с поножовщиной, как нынче... Много утрат в культуре взаимоотношений, ослабла взаимовыручка, от века помогавшая людям жить достойно. Многое надо восстанавливать. И в этом смысле особое измерение, значение приобретает культуро-творческая деятельность Татьяны Евгеньевны Верещагиной и ее друзей-сподвижников: здесь, вдалеке от больших дорог и столиц, они сумели разжечь очаг, от которого идут в жизнь волны духовности. Провинция - это ведь понятие не только географическое. Можно в какой угодно большой столице дуреть от скуки, не зная, чем себя занять, или поставить себе главной целью набивание шкафов дефицитом, поверив, что сие и есть основной показатель «успешности» существования. И можно так - без громких деклараций, изо дня в день, из года в год несуетно делать дело, от которого жизнь становится осмысленнее и чище. Не это ли миссия настоящего интеллигента?

Прошлой осенью, когда я был в Туране, Верещагина воевала за музей В. Яна. То есть воевала, чтобы он был создан в Уюке, в доме, где жил и работал писатель, так много в свое время сделавший для культуры района: вместе с женой он учил здесь крестьянских детей, раскрывал им суть великих произведений и событий... - сеял, словом, разумное и доброе. Есть и предметная основа для создания музея - краеведы Уюкской средней школы, возглавляемые другим светлым человеком, Павлиной Кирилловной Палиловой, много лет собирают материалы по истории села и связанные с жизнью и деятельностью писателя. А дом его собирались раскатать и построить из крепких этих бревен... свинарник.

«Культурное» решение, не правда ли? И не в прошедшие глухие, беспамятные времена оно принималось, а в наши дни. Варварство удалось приостановить, но споры - нужен Уюку музей В. Яна или нет - не стихали долго. Дважды приезжал уговаривать местное начальство уже знакомый нам министр культуры автономной республики. Дело дошло до того, что созвали в Уюке народный сход, чтобы всем миром решить - быть музею или нет. Народный театр Турана привез сюда свой спектакль по пьесе Яна - люди были в восторге, все до единого подписали решение схода - «за». А дело к прошлой осени все еще стояло на мертвой точке и продолжал мертветь дом. Теперь все упиралось в излюбленные наши бесконечные согласования: в план какого года ставить реставрацию дома, какими силами его поднимать? А вот и конкретные товарищи, от доброй воли которых зависит, засветится ли в Уюке новый культурный очаг - секретарь по идеологии Пик-Хемского райкома партии Тамара Анатольевна Парчин; заведующий отделом райкома Николай Иванович Белков; заместитель председателя райисполкома Алексей Александрович Максимов.

Как-то там в Уюке сейчас ситуация с музеем, сколько еще новых порогов успела пообивать с той поры Верещагина?

Видите, сколько новых музеев может появиться в Туве, если вспомнить и те, о которых мы уже говорили. Может - при благоприятном стечении обстоятельств. А если не «стекутся» благоприятно? Разве необходимо еще и еще раз доказывать, убеждать, что культура не самодовлеющая ценность, не блажь «отдельных чудаков», а непреложное условие очеловечивания человека, духовного здоровья общества?

Музейная ситуация в Туве, мне кажется, свидетельствует о том, что этот последний вопрос рано еще относить в разряд риторических.